лошадей не на чем. В случае прорыва фронта немцы думают уходить на линию неманских крепостей. Пленный офицер штаба 86 пехотной дивизии заявил прямо: «Наступательную войну с Россией немцы считают оконченной и будут только защищать захваченное. Имеют чисто пассивную задачу и никакими планами наступательных действий не задаются. Ближайшей и главной задачей считают захват Парижа. Германское население, особенно женщины, тяготится войной. Упорство союзников и их нежелание вступать в мирные переговоры вызывают в Германии большое беспокойство…» Аналитическая сводка разведотдела армии отмечает: «Немцы считают свое положение на русском фронте крайне серьезным и мало надеются на успешную борьбу, хотя и стараются это скрыть. Впечатление от захватываемых в плен офицеров – очень мало интеллигентных; нет прежней заносчивости, держатся значительно скромнее. Противник морально надломлен, против нашей пятой армии стоят не самые лучшие части германской армии. Все лучшее отдано на французский фронт. Агентурные сведения, опросы пленных, показывающие отсутствие каких-либо новых германских частей, подтверждают явно напрашивающийся вывод о том, что противник в ближайшем будущем планирует наступательные действия на Западном фронте…»
– Уж очень ты идиллическую картину рисуешь, – задумчиво изрек генерал. – Мне бы хотелось больше знать об обороне противника.
– Данные войсковой разведки агентуры и опросы пленных позволяют утверждать, что оборона немцев, укреплявшаяся с осени 1915 года, то есть с момента прекращения наступления и стабилизации фронта, имеет несколько линий окопов полного профиля, которые являются основой укрепленной полосы до полутора верст в глубину. Во многих траншеях отмечены трапециевидные бойницы для пулеметов. В 30 шагах сзади окопов устроены землянки, каждая на 9 человек; в 100–150 шагах построена вторая линия окопов без проволочных заграждений. Заграждения поставлены в одну, а местами – в две полосы, прикрытые спереди и сзади рогатками. Против центра боевого расположения пятой армии, по сведениям местных жителей и опросам пленных, никаких фортификационных сооружений в тылу не замечалось. Из этого можно сделать вывод, что на участке пятой армии позиции противника обычного полевого типа и бетонированных сооружений не обнаружено…
– Я прошу прощение, что прерываю тебя, – озабоченно промолвил Баташов, – но мне кажется, что в таких, почти идеальных условиях, основной удар во время наступления, которое обсуждается до сих пор в Ставке, должен наносить Северный фронт своей пятой армией.
– Я могу с вами согласиться, но лишь при одном условии, – уверенно заявил Алексей.
– Что ты имеешь в виду? – спросил удивленно генерал.
– Наступление на участке пятой армии возможно лишь в зимнее время, когда реки, озера и болота будут покрыты льдом, – ответил Алексей.
– Сказал «а», говори и «б», – с интересом поглядывая на своего помощника, промолвил Баташов. – Я готов внимать твоим веским доводам.
– За время моей непродолжительной командировки я смог побывать не только в штабах частей, но и прошел несколько верст окопов и даже прополз вместе с охотниками почти до самых немецких позиций, потому могу с полной уверенностью сказать, что с наступлением весенней распутицы участок против позиций пятой армии для наступательных действий крупных войсковых соединений, учитывая болотистый характер местности, обилие озер и большое количество лесов и кустарников, невыгоден. Выбор этого района для крупной наступательной операции может привести к многочисленным жертвам с нашей стороны и страшному, ничем не оправдываемому поражению не только армии, но и всего фронта.
С последними словами Алексея в кабинете воцарилась напряженная тишина.
– Ну, фронт, это ты лишку хватил, – в глубокой задумчивости промолвил наконец генерал, – а вот армия при запоздалом наступлении может потерять не только большую часть личного состава, но и всю артиллерию. Болота придется обходить, а реки и озера преодолевать вплавь. Ни о каком маневре силами и средствами не может быть и речи. Ну что же, так и доложим главнокомандующему… Пока я подготовлю справку, посмотри, как немцы сами себя нахваливают, – он протянул Алексею немецкую в газету «Berliner Tageblatt», где было напечатано: «На Восточном фронте германские войска построили непрерывную цепь укреплений, простирающуюся от Рижского залива до румынской границы. Немецкое командование все время заботится об улучшении своих позиций; это вызывает непрерывную борьбу с русскими, так как немцы на многих участках своего фронта пытаются продвинуться вперед. Русские войска обнаружили в позиционной войне замечательные военные качества. Русский солдат упорен и вынослив. Русские отличаются наблюдательностью и прекрасно приспособляются к местности. Они очень умело ведут борьбу мелкими отрядами. Немецкие войска многому научились у русских. Конечно, немцы превзошли своих учителей. Боевые действия, происходящие по всему фронту в виде нападения охотничьих команд и пр., держат войска все время в напряженном состоянии. Германские позиции укреплены по последнему слову военной техники. Во многих местах устроены двойные и даже тройные ряды окопов. Устроены проволочные заграждения. На Двинском фронте германские войска построили целую сеть путей сообщения. По построенным дорогам могут свободно двигаться тяжелая артиллерия и обозы. Немецкое командование приняло все меры для того, чтобы вполне обеспечить защиту Восточного фронта и создать, по возможности, лучшие условия жизни германских войск. Вследствие этого бытовые условия великолепны, настроение духа превосходное. Здесь, как и везде, врагам Германии не удается достичь успехов посредством тактики истощения».
– Вот видишь, как ведомство подполковника Николаи трудится не покладая рук! – воскликнул возмущенно Баташов, видя, что Алексей, прочитав статью, отложил газету в сторону. – Все органы его спецслужбы задействованы, чтобы только уверить нас в неприступности немецкой обороны и высоком морально-боевом духе солдат и офицеров, а также в наличие многочисленных резервов. Нам бы такую слаженно работающую в одном направлении службу, – мечтательно добавил он, – а то российские газеты пишут одно, Дума вещает другое, а правительство – третье, а армия от этой несогласованности только страдает. Все у нас прямо как в басне дедушки Крылова «Лебедь, рак и щука».
– Но, насколько я знаю, Генеральный штаб совместно со Ставкой создал в Бухаресте и Копенгагене телеграфное агентство «Нордзюд», которое должно было снабжать нейтральную прессу европейских стран благожелательной для России пропагандистской информацией. В стокгольмской печати мне не раз попадались сводки о победоносных действиях наших войск на Кавказе…
– Но ты, наверное, и понятия не имеешь, какая агентству была поставлена сверхзадача, – скептически усмехнулся Баташов. – Прикрываясь невинным названием «Нордзюд», агентство должно было собирать сведения о Германии и Австрии и под видом новостных телеграмм направлять их в Генштаб. Пока что затраты большие, а отдача маленькая. Думается мне, что эта затея из-за раздвоенности решаемых задач скоро прекратит свое существование. А, впрочем, это не наша компетенция. Скажи-ка мне лучше, как там разворачивается наша «Большая игра» с немцами? – спросил он.
– Противник, видя, что на нашем фронте против участка Вилькавир-Шавли происходит наблюдаемое им скопление войск, уверен в том, что мы полностью
